О группе

В 2000-е годы в России была реализована масштабная программа социально-экономических реформ. Реформы охватили практически все сферы государственного управления (административная, судебная, партийная, избирательная реформы) и общественного развития (пенсионная, трудовая, налоговая реформы, трансформация антимонопольного законодательства) и коренным образом повлияли на отдельные отрасли хозяйства (энергетика, телекоммуникации, естественные монополии). На сегодняшний день эти реформы довольно подробно изучены. В то же время, при всём многообразии подходов, применяемых в этих исследованиях, их объединяет то, что временные рамки анализа как правило ограничиваются периодом формулирования повестки реформы и её продвижения через институты принятия политических решений: изучаются либо содержательные особенности различных проектов, и те потенциально полезные или вредные социальные и экономические последствия, которые могут иметь альтернативные проекты, либо борьба различных групп, обладающих политическим влиянием, на различных площадках, где реформа обсуждается - в парламенте, в правительстве и в общественной дискуссии. Концептуально такой подход предполагает, что в момент принятия закона, которым реформа вводится в строй, она заканчивается: этап, на котором на содержание решения о реформе можно повлиять, завершается, и далее следует исполнение этого решения.

Наше исследование берёт этот момент за отправную точку. Мы исходим из того, что воплощение реформы происходит уже после того, как её очертания заданы на высшем политическом уровне. На этом этапе отдельные элементы нового политического курса, вводимого в строй реформой, могут получить разное воплощение на местах в силу различий в ресурсах, которыми располагает низовая бюрократия; в силу разнообразия общественных запросов в разных регионах; а также в связи с расхождениями в траектории развёртывания реформ в обстоятельствах тех региональных или местных политических систем, куда они спускаются с федерального уровня. Фактически, смысл реформы в процессе её реализации может искажаться настолько, что в каких-то контекстах разумнее будет говорить о нескольких региональных реформах, а не об одной общенациональной.

Кроме того, развёртывание реформы происходит разнообразно не только в территориальном измерении, но и по времени. В течение продолжительного периода уже после проведения реформы государство и общество оказываются вынуждены реагировать как на ожидаемые, так и на непреднамеренные последствия радикальной трансформации правил игры, адаптируясь к новым обстоятельствам и к тем новым стратегиям, которые в этих обстоятельствах окажутся предпочтительными для ключевых общественных и государственных агентов. Централизованность и единообразие этого процесса могут нарушаться разнообразием возникающих вызовов. Таким образом, уже после того, как первоначальный проект реформы утверждён и начинает реализовываться, с ним происходит два важных изменения: происходит адаптация на уровне исполнителей на местах (региональной и низовой бюрократии) и на уровне целевых групп, сталкивающихся с новым политическим курсом; и затем, наблюдая реальные последствия нового политического курса, к ним начинает адаптироваться государство и федеральный центр в частности.

Ни в российской, ни в зарубежной научной литературе не проводилось систематического анализа стратегий адаптации государства и целевых групп к вызовам, формируемым в ходе реализации реформ. Наш проект призван восполнить этот пробел. Целью предлагаемого исследования является выявление институциональных факторов, определяющих реакцию (ответные действия) органов государственной власти на проблемы, которые возникают в ходе и в результате реализации реформ. Реформы рассматриваются как возмущающий фактор, вторгающийся в стабильные, неподвижные системы взаимодействия государственных акторов с общественными и политическими игроками на местах и нарушающий их равновесие. Мы изучаем то, каким образом системы находят новое равновесие и выявляем те структурные факторы, которые объясняют различия в исходах.